и все-таки я ее куплю, потому что она суперская *_*

читать дальше

За черным белый не заметен,
А самый маркий - серый цвет.
И мы не знаем, кто в ответе
За то, что в мире мира нет.
В шинелях бывшие мальчишки
Проходят строем в небесах.
И войны прошлого как вспышки
Немым укором в их глазах.
Мы не забыли тех, кто бился
И не вернулся из огня.
Кто шел вперед и не смирился,
Кто не щадил в боях себя.
Минуты словно часовые,
И черный хлеб дрожит в руке.
Вы нас простите, дорогие...
Пусть будет тихо на земле.

что я нашел на дневниках...

Пишет Kurganna44

Рассказ
ДЕРЕВЯННАЯ ЛОШАДКА

АВТОР: Moon71
ОРИГИНАЛ: http://www.fanfiction.net/s/3117469/1/
ПЕРЕВОД: Kurgan44
БЕТА переводчика: Masudi
КРАТКОЕ СОДЕРЖАНИЕ: Задолго до их первой встречи, Александр дарит Гефестиону подарок
ДИСКЛЕЙМЕР: Я здесь совершенно ни при чем.
РЕЙТИНГ: Абсолютно безобидно.
ПОСВЯЩЕНИЕ: Lysis / Selket этот рассказ был навеян твоей прекрасной историей «Львенок Гефестиона». Образ львенка, оплакивающего Гефестиона, надолго остался в моей памяти.
АВТОРСКОЕ ПРИМЕЧАНИЕ: Большое спасибо (как обычно) Federicka, богине лошадей, которая предоставила мне прекрасные картинки «Грозового Облака»



***

читать дальше- Я уже сказал, что не буду ложиться спать.

Актеон услышал, как тяжело вздохнула расстроенная Ланика, няня царевича.

- Александр, сын Филиппа, если ты сейчас же не ляжешь в постель, я заставлю Актеона отшлепать тебя, - распекала она мальчика. Актеон поморщился. Ему редко приходилось наказывать царевича, и уж точно большого удовольствия в этом не было. Александр вызывающе посмотрел на нее.

- Мне все равно, - ответил он, складывая на груди маленькие ручки, - Леонид и так бьет меня!

«Да уж наверняка, этот старый козел» - с горечью подумал Актеон. Леонид не понравился ему с первого взгляда, но кого интересует мнение молодого слуги?

Ланика нахмурилась еще больше.

- Или ты сейчас же ложишься спать, или я скажу своему брату Клиту, чтобы он больше не брал тебя кататься на лошадях!

Это было больно. Актеон увидел, как слезы блеснули в ясных серых глазах Александра, но мальчик быстро взял себя в руки.

- Мне все равно…- сказал он тихим голосом, и затем, с большей решимостью, добавил, - Мне все равно.

Актеон откинул со лба темно-рыжие волосы. Жаркий день переходил в душную ночь. Он бросил взгляд на Гермия, управляющего маленьким домашним хозяйством принца, и встретил усталый взгляд, полный симпатии. Гермий - строгий и очень опытный, он не терпел шалостей даже от самого Александра, и никогда не был излишне строг с подчиненными. Актеон совсем не завидовал его частым встречам с Царицей, и, если они сейчас не уложат Александра спать, вероятность того, что Гермию придется с ней утром встретиться, сильно возрастает.

- Александр, перестань капризничать, - сердито сказала Ланика маленькому белокурому мальчику. – Я тебе уже сказала, что твой отец очень занят, и к тому же, ты прекрасно знаешь, ты еще маленький, чтобы идти с ним. Неужели ты хочешь, чтобы он увидел - какой ты непослушный?

- Я не маленький, - отвечал Александр тем же упрямым твердым голосом. Было бы гораздо легче, подумал Актеон, если бы мальчик начал кричать, плакать и топать ногами, по крайней мере, тогда Ланика могла бы просто отшлепать его, и они бы уложили Александра в постель, где бы он уснул, обессилев от слез. Такая серьезность необычна для ребенка, особенно такого живого по своей натуре. Когда Актеон был только назначен в хозяйство Александра, царевич был избалован жизнью с Гермием и Ланикой. Он слыл неисправимым маленьким проказником, обожавшим проделки и грубые шутки, постоянно убегал поболтать с простыми солдатами или подслушать военные или дипломатические собрания у отца. Он никогда не уставал говорить и задавал вопросы, расстраиваясь, если простой слуга не мог дать удовлетворяющие ответы. Он постоянно отвлекал Актеона от его обязанностей, заставляя того помогать строить крепости, выстраивать солдатиков или рисовать карты. При этом царевич был удивительно открытым, предлагая окружающим столько любви, сколько он сам, видимо, жаждал получить, поэтому, несмотря на всю его назойливость, Актеон сильно полюбил мальчика.

Но с появлением Леонида все изменилось. Актеон знал - он не один считает, что изменения произошли в худшую сторону. Александр стал таким серезным, таким угрюмым… Актеон слышал, как Ланика говорила по секрету Гермию, как она боится, что Леонид «выбил из Александра всю живость». Актеон не мог бы лучше описать перемены в Александре. Очень скоро мальчик стал считать себя слишком взрослым для поцелуев и нежностей, игр и историй, несмотря на худобу, стал отказываться от добавок в еде. Он даже от матери не принимал угощений. Актеон слышал, как Ланика призналась, что осмелилась указать на изменения Олимпиаде, полагая, что царица сама огорчена новыми жесткими условиями для сына. Но когда та услышала жалобы Ланики, то встала на защиту Леонида, утверждая, что тот полезен Александру. И вся суета этого вечера была из-за этого жестокого эпирского козла – в этом Актеон был уверен.

- Я хочу увидеть отца, - снова повторил Александр, - Я должен увидеть его.

- Утром, - стояла на своем Ланика.

- Утром он уходит в поход, я должен увидеть его сейчас.

- Александр, мое терпение кончается. Я сейчас сама пойду к твоему отцу и скажу ему, какой ты злой мальчик, и как плохо ты себя ведешь, и после этого он никогда не возьмет тебя с собой в поход!

- Мне все равно, я не лягу в постель, пока его не увижу.

- Госпожа… - мягко вмешался Актеон. Ланика и Александр разом обернулись к нему, впервые заметив его присутствие. Актеон почувствовал, что покраснел, но все равно продолжил, – госпожа, можно с вами поговорить?

Раздраженная Ланика посмотрела на него, ее щеки пылали, глаза горели. В такие моменты она очень пугала Актеона, сильно напоминая своего дикого брата Клита.

- Хорошо, Актеон, сейчас, - резко ответила она, отходя со слугой в сторону и оставляя Гермия укладывать Александра.

- Ну, так что?

- Госпожа, может, вы позволите мне отвести Александра к его отцу? Пусть царь сам скажет ему правду… мы знаем, что он слишком маленький идти в поход! Но если у него будет шанс показать отцу, что он хочет пойти, то будет чувствовать, что проявил себя.

Взгляд Ланики смягчился, на лице появилась красивая улыбка. Она слегка дотронулась до его руки.

- Ты хороший парень, Актеон. Возможно, ты прав, отведи его, но только ненадолго. Я не хочу, чтобы Филипп думал, что мы не можем справиться с Александром, или, что он не умеет себя вести. Она повернулась и позвала мальчика.

- Актеон отведет тебя к отцу, но прежде чем ты пойдешь, - добавила она, схватив принца за руку, до того, как он кинулся к двери, - пообещай мне вот что. Ты дашь слово, что согласишься со всем, что тебе скажет отец, и после этого ты сразу вернешься и ляжешь спать. А если твоего отца там не будет, ты не будешь таскать Актеона по всему дворцу, чтобы найти его. Обещай мне и Актеону.

Александр серьезно посмотрел на нее, затем перевел взгляд на слугу.

- Я клянусь божественным Гераклом, - четко произнес мальчик, - Теперь мы можем идти?

Когда они вошли в кабинет, Филиппа там не было, но в комнате находился кто-то другой. Высокий, темноволосый мужчина потихоньку отпивал вино из чаши и читал свиток. Услышав, как вошли Актеон с Александром, он взглянул на них. Мужчина был немного моложе Филиппа, несмотря на его военную выправку, его красивое лицо не было обезображено шрамами. Пробормотав извинения, Актеон собрался было увести Александра из комнаты, как мужчина заговорил.

- О, да ведь это Александр, - и прежде чем Актеон успел вмешаться, мужчина поднял мальчика на руки и звонко чмокнул его в щечку.

Ошарашенный Актеон ждал, что Александр начнет бурно протестовать против таких нежностей. Он ведь уже стал противиться ласкам собственной матери. Но он оставался странно покорным в руках этого мужчины.

- Радости тебе, генерал Аминтор, - он сказал с достоинством подобающим царевичу, - ты тоже пришел увидеть моего отца?

- Так ты меня помнишь, - улыбнулся мужчина, названный Аминтором, присаживаясь на кушетку, и усаживая Александра к себе на колени.

Актеон настороженно наблюдал. Он не собирался оставлять Александра в компании незнакомца, и ему совсем не нравилось, как тот обращается с царевичем. Но Александр, похоже, знал этого мужчину, поэтому Актеон молчал, внимательно следя за ними.

- Конечно, - серьезно ответил Александр, - ты из Афин. Ты приезжал к отцу летом. Ты еще говорил, что собираешься переехать в Македонию.

- Какая у тебя хорошая память, - сказал Аминтор. – Вообще-то на самом деле… о… а это что такое?

Актеон уставился удивленно на маленькую деревянную лошадку, которую Аминтор нежно высвободил из детских ручонок Александра. Он даже не заметил, что мальчик все это время сжимал ее. Ведь с появлением Леонида царевич, похоже, начал презирать свои игрушки.

- Это просто лошадка, - неохотно ответил Александр, похоже, ему было стыдно, что он попался с ней.

- Нет, это не просто лошадка, - искренно восхитился Аминтор, разглядывая игрушку со всех сторон и поглаживая ее отполированную деревянную поверхность. С грустью Актеон вспомнил крики восторга Александра, когда торговец лошадьми из Фессалии подарил ему вырезанную из дерева фигурку коня серого в яблоках. Казалось, это было очень давно. Даже Актеон был потрясен красивой, почти живой игрушкой. Это был военный жеребец в полном снаряжении, его блестящая черная грива, казалось, развевалась по ветру, его глаза блестели, и каждое пятнышко на шерсти было любовно прорисовано. В игрушке было что-то живое и радостное, она как бы ждала дыхание Прометея, чтобы сразу ринуться в бой. На царственной морде коня явно читалось хорошее настроение.

- Нет, это не просто лошадка, - почтительно продолжал Аминтор, заставляя игрушку скакать рысью по коленке Александра.

- Да, - согласился Александр, - у нее настоящее кавалерийское снаряжение, это военная лошадка.

- Но это не простая военная лошадка, - улыбнулся Аминтор, подмигнув Актеону, - это точная копия нового боевого коня твоего отца. Это такой красивый конь, - вздохнул он мечтательно, - как царь его назвал, Громовое облако?

- Грозовое облако, - Александр ответил с досадой, как будто удивляясь незнанию Аминтора, а затем вдруг пустился в длинное и подробное описание родословной благородной лошади. Аминтор слушал его лепет с бесконечным терпением, только один раз взглянул в сторону Актеона, сочувственно улыбаясь. Слуга был немного смущен. Обычно его едва замечали, до тех пор, пока от него чего-то не требовалось. Но этот человек, Аминтор, который говорил на македонском языке с греческим акцентом, обращался с ним так, как будто они связаны секретом – развеселить несчастного маленького царевича. Наконец Аминтор прервал рассуждения мальчика, пощекотав того копытами маленькой лошадки, и изображая, как она атакует его. Актеон даже подвинулся ближе, чтобы услышать пронзительное восторженное хихиканье Александра. Внезапно мальчик опять стал печальным, и спросил Аминтора, заглядывая ему в темные глаза:

- Ты не знаешь, где мой отец? Я пришел его попросить, чтобы он взял меня с собой на войну.

Актеон поморщился, но Аминтор просто серьезно кивнул.

- Ты очень смелый мальчик, Александр. Я был лишь в нескольких сражениях, но знаю, что война - страшная вещь. Царь будет очень горд, когда узнает, что ты хочешь сражаться рядом с ним. Но сейчас он очень занят, он сейчас со своими воинами, готовит их утреннюю отправку. Он знает, что они хотят видеть его перед походом.

Александр кивнул.

- Когда я стану военачальником, я всегда буду следить за своими воинами, и буду разделять все их трудности, - затем неохотно добавил, - Ты думаешь, что я слишком маленький! Совсем нет! Я смогу справиться, мне просто нужен шанс, чтобы проявить себя!

Аминтор внимательно изучал его несколько мгновений.

- Дело не в твоем возрасте, Александр, дело в твоем опыте. Ты не можешь идти в сражение неподготовленным. Знаешь, что порадует твоего отца? Если ты будешь вести себя хорошо, делать то, что тебе говорят, хорошо кушать, ходить на занятия, упражняться в верховой езде и борьбе. И потом, гораздо быстрее, чем ты думаешь, тебя позовут служить царским пажом, и ты будешь рядом с отцом, будешь защищать его, помогать ему, присматривать за ним. И когда этот день настанет, ты сможешь показать ему, как много ты выучил. Затем ты будешь готов стать военачальником и сражаться рядом с отцом.

Аминтор посмотрел внимательно на маленькую лошадку

- Я представляю, как ты будешь служить в кавалерии Гетайров.. и у тебя будет свой собственный боевой конь.

- Я надеюсь, - тихо отвечал Александр. Актеон был удивлен сомнением, звучавшем в голосе, оно было необычно для такого развитого ребенка.

- Конечно, будешь, - убежденно сказал Аминтор, его глаза заблестели, - и скоро вся Македония будет влюблено вздыхать, когда увидит красивого молодого командира Кавалерии, едущего на своем красивом фессалийском жеребце.

В следующий момент Александр еще больше испугал своего слугу, обвив руками шею Аминтора и поцеловав его в щеку, в точности как он делал раньше, до приезда Леонида из Эпира. Глаза Аминтора затуманились, он потрепал золотистые кудри Александра, и вздохнул:

- Ты хороший мальчик Александр, как бы я хотел, чтобы мой сын был таким же благоразумным.

Александр взглянул на него с новым интересом.

- Ты и раньше говорил о нем! Я помню, как его зовут, Ге.. Ге.. Гефайстон, - он осторожно произнес афинское имя. – Нет, Гефестион. Он почти моего возраста… а он сделал что-то нехорошее?

- Он сердится на меня, - криво усмехнулся Аминтор, разговаривая с маленьким мальчиком как со старым другом, – с тех самых пор, как я сказал, что он скоро уедет из Афин. Твой отец подарил нам роскошное поместье здесь, в Македонии, но Гефестион вырос в Афинах, и думает, что ему не понравится здесь. Я просил его поехать со мной в этот раз, чтобы он встретился с какими-нибудь мальчиками его возраста, но он отказался.

- Он смеет отказывать отцу! - Актеон сболтнул быстрее, чем подумал. Непринужденные и дружелюбные манеры Аминтора и теплая, почти сонная атмосфера комнаты заставили его забыть себя, и он очень сильно покраснел. Но афинский гость просто задумчиво (!) улыбнулся.

- Гефестион себе на уме, я поддерживаю это не только в нем, но даже в своих дочерях, до определенной степени. Но иногда это приводит к разногласиям, и мне это не нравится.

- Сколько лет Гефестиону? – вдруг спросил Александр.

- На год старше, чем ты

- А он выше меня?

- Не намного, но ведь он из семьи великанов, как и я!

- А он умеет ездить на лошади? У него есть своя собственная? А собака у него есть? – Казалось, что в этот сложный маленький разум широко распахнулась дверь, чтобы впустить воздух и свет. Александр задавал вопросы без остановки, – В какие игры играет Гефестион, много ли у него друзей в Афинах? Есть ли у него наставник? В каких предметах он лучше разбирается? Нравятся ли ему истории о Героях? Хорошо ли он борется? Дрался ли он когда-нибудь? Побеждал? Умеет ли стрелять из лука? Был ли он когда-нибудь в театре? Когда он приедет из Афин, он убьет своего первого кабана? И когда точно он приедет? Позволит ему Аминтор появиться при Дворе? Будет ли Гефестион служить царским пажом?

Аминтор мягко и терпеливо отвечал на каждый вопрос, ему доставляло очевидное удовольствие разговаривать о сыне. Александр слушал его ответы, широко раскрыв большие голодные серые глаза, как будто Гефестион был источником питания или же был ключом к некоему вечному дару мудрости, и Александру было жизненно необходимо запомнить каждую деталь его привычек и поступков.

Немного отойдя от шока, вызванного предыдущей вспышкой, Актеон многозначительно покашлял, чувствуя, что он уже знает о Гефестионе, сыне Аминтора больше, чем собственная мать.

- Мой царевич, уже поздно. Помнишь, что ты обещал Ланике. Царя Филиппа здесь нет, а тебе уже пора спать.

- Молодой человек совершенно прав, - согласился Аминтор, прикасаясь мордой маленькой деревянной лошадки к губам Александра, чтобы подавить его протесты.

- Теперь иди, мой дорогой, - сказал он так просто, как будто разговаривал с собственным сыном, - хорошему солдату нужен сон, также как и военное мастерство!

Александр грациозно соскользнул с колен Аминтора и направился к Актеону, но вдруг остановился, и, глубоко задумавшись, внимательно посмотрел на свою маленькую игрушку. Затем повернулся к Аминтору, протягивая ему деревянную лошадку.

- Возьми ее, генерал Аминтор, - сказал он с царственной снисходительностью, - я хочу, чтобы она была у тебя.

Аминтор изумленно посмотрел на мальчика, затем взглянул на Актеона, было видно, что он искренне поражен.

- Александр, я не могу, я вижу, как она тебе нравится!

- Но ты должен взять ее, - воскликнул Александр, пихая лошадку в руки Аминтора, - это подарок!

- Это большая честь Александр, но… - Аминтор сбился, когда увидел, как заморгал Александр, и его нижняя губа зловеще задрожала, - Александр, я…

- Я хочу, чтобы ты подарил ее Гефайстону, нет, Гефестиону от меня, - сказал ему Александр, - скажи ему… скажи ему, что я рад, что он приезжает в Македонию, что здесь очень хорошо, и может быть… может быть, когда он приедет, мы пойдем вместе на охоту, и возьмем мою собаку. Перитас очень хорошо охотится, ты знаешь, генерал Аминтор, когда я последний раз брал его на охоту, он поймал кролика и двух …

- Царевич Александр, - мягко напомнил Актеон. Мальчик повернулся к нему, готовый поспорить, но затем кивнул, и вновь обратился к Аминтору.

- Я обещал, что лягу спать, если отца здесь не окажется, - сказал он тихо.

- Ты хороший мальчик, - повторил Аминтор, - Я обязательно скажу твоему отцу, когда он придет. И я передам Гефестиону твой щедрый подарок… и твои добрые слова. Теперь поцелуй меня и иди со своим молодым человеком. Он присел и привлек Александра к себе, и несколько мгновений они просто держались друг за друга. Актеон смотрел на них испуганно, но он был заворожен силой их чувств. Мальчик, несомненно, скучал по отцу, мужчина скучал по сыну, но это явно перешло во что-то большее. Возможно, Александр хотел получать любовь, а Аминтор был из тех, кто хотел дарить любовь. Наконец, Александр снова поцеловал Аминтора, пожелал ему здоровья, затем смиренно взял руку Актеона и они вышли из комнаты. Оглянувшись назад, Актеон увидел, как Аминтор задумчиво разглядывал маленькую деревянную лошадку, перед тем как снова вернуться к чтению.

Когда они шли по коридору, Актеон тихо выдохнул с облегчением, и обещал себе включать генерала Аминтора в молитвы до конца своей жизни. Но его ждал самый большой сюрприз за весь этот и без того странный вечер. Александр мягко подергал край хитона Актеона и, когда слуга посмотрел на него вниз, царевич поднял ручки, ясно показывая, что хочет, чтобы его взяли на руки. Тяжело сглотнув, Актеон поднял мальчика, пытаясь не прижимать его слишком крепко к груди. Александр не улыбался, но Актеон чувствовал, как детская головка покорно покоилась на его плече, пока он нес мальчика в комнату.

Царевич был неподвижен, пока Ланика и Актеон раздевали и укладывали его в кровать. Актеон очарованно наблюдал за ним. Мальчик погрузился в собственный мир, опять о чем-то размышлял, хотя был гораздо спокойнее, чем ранее вечером. Наверное, он уже думал о том, как быть самым лучшим пажом, из всех, когда-либо служивших царю. Может быть, он думал о деревянной лошадке. Может быть, он думал о сыне Аминтора.

- Иди спать, Актеон, - мягко сказал Гермий, положив руку на плечо молодого слуги.

- Но, господин Гермий, я должен закончить работу.. я..

- Твоя работа на сегодня закончена, - заверил его Гермий, - ты хорошо поработал. К тому же царевич поднимется завтра на рассвете, чтобы посмотреть, как уезжает отец, и это значит, что нам всем придется рано вставать.

Актеон благодарно кивнул, но все еще мешкал, когда услышал голос Александра. Тот шептал Ланике, которая сидела на его кровати и нежно взъерошивала его волосы.

- Это все из-за того, что Леонид говорил мне, - шептал мальчик, его гладкий детский лоб печально хмурился, - он говорил… он говорил, что я маменькин сынок.. что я слишком много времени провожу на женской половине, и мне никогда не стать достаточно крепким, чтобы быть хорошим солдатом… Он смеялся над Лисимахом, за то, что я называю его Фениксом, а он меня Ахиллесом… Леонид говорит, что Лисимах научил меня быть… греческой неженкой.

- Он не прав, мой царевич, - вырвалось у Актеона. Ланика с Александром взглянули на него, и он замялся, и занял себя тем, что начал складывать хитон Александра и подбирать его разбросанные сандалии. Он хотел сказать гораздо больше после той самой картины, что стал свидетелем сегодняшним вечером, но он был всего лишь слугой, а им не полагается видеть и слышать, и уж точно не разрешается комментировать. Ничего больше не говоря, Актеон прошагал по каменному полу и закрыл за собой дверь.

Гефестион сидел на веранде скромного, но достаточно респектабельного афинского дома, когда Аминтор спрыгнул с лошади и передал поводья конюху, вышедшему встретить его. Гефестион мгновение смотрел в сторону отца, затем сразу же отвернулся, многозначительно уставившись в сторону.

- Все еще дуешься, Гефестион? – устало спросил Аминтор, отряхивая походные доспехи от пыли, когда появился слуга и подал ему влажный ароматизированный платок и чашу разбавленного вина.

- Нет, - возразил Гефестион, на самом деле действительно насупившись.

- Гефестион, мы переезжаем в Македонию, и конец разговорам, - объявил Аминтор, - а теперь, пожалуйста, прекрати это.

- Я не собираюсь этого делать!

Аминтор тяжело вздохнул, осушил чашу холодного вина, и отдал ее слуге. Всю жизнь над ним смеялись из-за его сентиментального отношения к маленьким, ко всем детям вообще. Он никогда по этому поводу не переживал. Он был старшим сыном в большой семье и любил всех своих родных и двоюродных младших братьев и сестер, и никогда не считал их надоедливыми. Его собственный сын и дочери были для него источником постоянной радости, что делало эту нелепую отчужденность Гефестиона еще более болезненной. Может быть, другой отец задал бы сыну трепку или заставил бы голодать пока чадо не покорится, но Аминтор был не из таких. Тем не менее, когда он подумал о маленьком одиноком Александре, зажатом между ссорящимися родителями и уже отягощенного обязанностями царского сына и наследника, его терпение к Гефестиону быстро кончилось.

Аминтор восхищался и почитал Филиппа, тихо уважал Олимпиаду, которая, как он чувствовал, была достаточно смелой и безжалостной, чтобы защищать интересы Александра, даже в противостоянии со всей Македонией, и была готова вынести чужую злобу и подозрения. Но ни один из них не мог дать Александру просто любовь, без каких-либо условностей, в которой он нуждался. Может быть, если Аминтор с семьей переедет в Македонию, что-то изменится… но это зависит в основном от Гефестиона…

С тяжелым вздохом Аминтор сел рядом с Гефестионом, отбросил плащ и вытащил из-за ремня тщательно завернутый узелок.

- Возьми это, - сказал он, - это подарок для тебя. Не от меня, - добавил он с иронией, увидев, как Гефестион поколебался, - от царевича Александра, сына Филиппа Македонского.

Гефестион нахмурился, но развязал узелок. Отец увидел, как сын открыл рот от изумления, когда обнаружил маленькую серую лошадку, ее пятнистая поверхность сверкала под южным солнцем. Аминтора забавляло смотреть, как мальчик пытается скрыть радость, но не может сдержать блеск в темных глазах.

- Царевич правда подарил ее? – спросил он в немом восхищении.

Аминтор кивнул.

- Он хотел, чтобы она была твоей.

- Если бы это была моя лошадка, то я бы никогда ее не отдал, - заявил Гефестион, разглядывая со всех сторон деревянного коня, проводя пальцами по его густой черной гриве.

- Хотя, - добавил он прежним раздраженным тоном, - если он и правда царевич, то у него, наверное, полно красивых игрушек. А эта, наверное, ему просто не нравится!

Аминтор сдвинул брови.

- Гефестион Аминторид, это самые неблагодарные слова в мире! Я точно знаю, что царевич очень сильно любил этого коня. Он подарил его тебе, чтобы скрасить твой переезд в Македонию. И сказал мне, что хочет взять тебя с собой на охоту. Хотя, если тебе не нравится подарок, в Афинах очень много других маленьких мальчиков, у которых никогда не было столько игрушек, сколько у тебя, так что я отдам эту лошадку кому-нибудь из них…

- Нет! – Гефестион прижал маленького коня к груди. Он долго молчал, затем неохотно, украдкой взглянул на отца и спросил:

- Он правда дал ее тебе?

- Конечно, правда. Это копия военной лошади царя Филиппа, Грозового Облака. Другого такого жеребца нет во всей Македонии. Ты сам увидишь, когда мы переедем.

Гефестион взглянул на игрушку.

- А какой он, папа?

Тепло разлилось в груди Аминтора, когда он услышал эти слова от своего сына, уже решившего, что он взрослый мужчина, но сдержал эмоции.

- Царь Филипп или Грозовое Облако?

- Нет, нет.. царевич. Александр, - сказал тихо Гефестион.

- Я имею в виду… что он делает? С кем играет? Какие еще у него есть игрушки?

Наконец Аминтор позволил себе расплыться в улыбке. Заключив Гефестиона в объятия, он начал рассказывать.

офигенно просто! вспомнился Интерстеллар.



читать дальше

Дело все в том, что я начал бояться океана
Потому что кто-то сказал мне,
(и это странно
что я вообще помню об этом)
Что под толщей воды густиться тьма
А во тьме живут чудовища,
которые и не видели света-то
никогда.
Так отныне во тьме прозябаю и я
Ведь мне больше не целовать твоих коленей,
Не касаться твоего плеча,
Не рисовать созвездия из родинок
на спине
Каждое из этих воспоминай –
Одно из чудовищ, живущих
во мне,
как во тьме.

Газеты кричат, человек самодоста-
точен
Ибо в нем и жизнь, и смерть.
Без тебя мир на проверку оказывается
треснутым,
непрочным
Потому что мои ад и рай
в тебе.
Потому что на самом деле весь свет мира
Заключен в твоих глазах.
Раньше мне казалось, что они как океаны
Но океаны, как мне сказали,
Спят впотьмах.
Правда в том, что за такое счастье не
заплатить ничем
Кроме равноценной боли, это давно
Доказано -
Вот так, легко и просто.
Я стою среди голых стен
и жадно глотаю
воздух.
(с)

По-моему, у меня получилась какая-то фантасмагория, но все равно выложу и может быть продолжу)



Новый год почти вошел в дверь. Все заботы и предпраздничная суета остались позади, оставив после себя легкую, но приятную усталость. Природа заботливо укутала город в белое одеяло, разбросав повсюду сугробы-подушки. Улицы переливались огнями всех цветов радуги, а красавицы-елки на площадях завершали сказочный образ.
У полиции тоже был праздник, несмотря на полную загруженность в эти дни. Во всех отделениях отмечали кто как мог. Кто втихаря в углу, кто в кабинете, а кто соображал на троих при патрулировании района. Некоторые умудрялись отметить на выезде вместе с потерпевшими или свидетелями. В общем, кому как повезло.
Денису Антошину "повезло" как всегда больше всех остальных. Ему выпало суточное дежурство в двойном размере. По версии оперов все началось с Агапова, который несколько дней приходил на работу настоящей бациллой с красными глазами и сопливым носом, распространяя вокруг себя эпидемию. Хотя Тарасов утверждал, что первым начал чихать Воронов. На самом деле не важно кто кого заразил, но в итоге слег весь Пятницкий во главе с Ириной Сергеевной. Карпов умотал куда-то на несколько дней, предупредив, что может вернуться в любое время, поэтому посоветовал своим ребятам особо не расслабляться и быстрее выздоравливать. Дэн уже до этого переболел всей этой фигней, и чувствовал себя как сталкер среди армии зомби.
- Ну все, Антошин, походу быть тебе бессменным дежурным. Но Родина тебя не забудет и может даже наградит.
Предсказал добрый Пономаренко, когда они наспех накрывалии стол тридцать первого декабря у себя в кабинете. Юра как в воду глядел. На следующий день он сам свалился с высокой температурой.
Как-то странно было находиться одному первого января в пустом ОВД...
За окном слышались далекие звуки петард и фейерверков, крики и визги пьяных и лай собак. Вся эта какафония сливалась в общую массу, означая веселье и радость. Антошин открыл окно и заорал: " С Новым Годом!" Постовой в будке Дима высунулся и помахал ему в ответ.
Денис открыл припасенное шампанское и пошел к дежурному Олегу, который тоже был обречен работать эти дни без выходных. Они выпили, закусили чем было и, потрындев о том о сем, разошлись. Дэн не знал чем себя занять. Позвонил Глухарев, потом Настя, еще пару старых знакомых и тишина. Вызовов пока не поступало, не считая звонков с поздравлениями от особо "сознательных" граждан. Например, один тип стал рассказывать Олегу по телефону сказку про Снегурочку и просил приехать, чтобы вместе встретить Новый год. Другой грозился взорвать отделение, если ему не привезут подарки, которые он заказал по интернету. Весело, короче.
Антошин не заметил как уснул, сидя за столом перед пустой бутылкой шампанского. И приснился ему сон...
Он где-то в пустыне умирает от жажды. Сверху нещадно палит солнце, выжигая все вокруг. Мимо идет караван из нескольких верблюдов, навьюченных огромными тюками с водой. Но рядом нет ни одного погонщика. Животные идут сами по себе. Денис, собрав последние силы, пытается встать, но не может и тогда ползет по обжигающему песку. Верблюды равнодушно проходят мимо, даже не повернув головы в его сторону. Антошин на грани потери сознания думает, что ему это все померещилось, но через некоторое время караван появляется вновь. Теперь вода из бочек стекает по бокам животных, сводя Дэна с ума. Он чувствует ее запах. И он снова не в состоянии подняться. Так повторяется еще несколько раз, превратившись в изощренную, как-будто придуманную кем-то пытку. Серые губы беззвучно взывают о помощи. Воспаленные глаза ничего не видят. Вдруг ему на голову опускается чья-то рука и, переместившись на плечи, начинает трясти.
- Подьем!
Денис пытается разлепить веки и посмотреть на своего спасителя, а может иубийцу.
- Пииить...
Дэн подпрыгнул от резкого толчка и... проснулся. Перед ним стоял Карпов собственной персоной, держа в руках кружку. Денис зажмурился и помотал головой, потом снова открыл глаза. Начальник никуда не исчез и спокойно смотрел на него.
- А ты же уехал.
- Приехал значит. Вас разве оставишь надолго, особенно...
Карпов замолчал, бросив быстрый взгляд на бутылку, а потом на кружку у себя в руке. Антошин поежился, вспомнив необычный сон.
- С Новым годом, кстати.
- И тебе того же.
Стас, казалось, облегченно выдохнул и, поставив пустую кружку на стол, снял пальто. Стряхнув с него остатки снега и положив его на свободный стул, он облокотился о подоконник, засунув руки в карманы брюк.
Антошин был искренне рад Карпову, хотя и не ожидал его увидеть в ближайшее время. Он давно хотел поговорить с ним, но каждый раз находил причину, чтобы отложить разговор. Или эти причины находились сами по себе. Но вот сейчас.
- Стас, а...
Карпов резко повернул голову, вглядываясь в лицо опера, словно ожидая от него что-то важное, от которого зависит их будущее.
- Что?
Но Дэн замолчал, прерывая сам себя на полуслове. И почему-то покраснел.
- Ты просил во сне пить.
Опередил его начальник, уже отвернувшись к окну.
- Да я в пустыне умирал от жажды. Приснится же.
- Одиночество.
Антошин с недоумением уставился на него.
- Что?..
- Пустыня это одиночество, Денис. Не слышал?
- Нет, не слышал.
Карпов сел напротив опера, откинувшись на спинку стула. Он выглядел уставшим, под глазами залегли тени, а лицо осунулось и было бледным. Лицо человека, которому все надоело. До смерти. Стас бы с удовольствием послал весь мир на три огромные буквы. Может быть, мир услышит и исчезнет. Тогда исчезнут кошмары и желание убивать.
- Счастливый ты, Дэн.
- Очень. Я вообще безумно счастлив, ага.
- А я серьезно. Не позволяй никому разрушить себя. Никому. Даже, если совсем хреново.
- Это ты о чем?..
Антошин обалдело уставился на начальника, но Карпов, казалось не слышал его вопроса, продолжая смотреть куда-то мимо него. У Дениса появилось стойкое ощущение, что он снова во сне, и туда каким-то образом попал Стас. Он оглянулся и с ужасом увидел, что кабинет исчез, превратившись в пустыню, а на месте сидевшего перед ним начальника появился колодец. Дэн медленно встал и подошел к нему, заглянув вовнутрь. В бездонной глубине отражались блики солнца, перемещаясь по всему периметру. Они ослепляли и завораживали своей игрой. Нестерпимо захотелось пить, но ведра не было, и тогда Антошин привязал к ручке кружки найденную в ящике стола бечевку и осторожно стал опускать кружку вниз. Вскоре раздался еле слышный всплеск, и Дэн осторожно потянул бечевку наверх, но по пути вода почти вся расплескалась, а в кружке остался только один глоток, но этот глоток стал самым желанным и сладким за всю жизнь Антошина.

- Он спит! Вы только посмотрите на него! Работничек!
Зимина нечасто заходила в подсобку, но это было последнее место в отделе, где мог быть Денис. И она не ошиблась. Увидев как ни в чем не бывало спящего опера, она так разозлилась, что чуть не запустила в него связкой ключей.
Сдержавшись, она со всей силой хлопнула входной дверью.
Дэн резко открыл глаза и часто заморгал, приходя в себя.
- Что... Ирина Сергеевна?.. Доброе утро...
- Вечер уже! Ты знаешь, что тебя Глухарев чуть ли не с собаками ищет?
Пробормотав слова извинения, Антошин посмотрел на свой мобильный и увидел энное количество пропущенных звонков и сообщений. Ошарашенно подняв глаза на Зимину, он сел на раскладушке и попытался привести себя в порядок, одергивая на себе одежду.
- Я долго спал?
Ирина Сергеевна в ответ фыркнула и покачала головой.
- Нет, я тебя точно скоро уволю. Антошин, чтобы я тебя здесь видела в первый и последний раз. Давай выходи, мне ключи надо сдать и так задержалась из-за тебя.
Денис вышел в коридор, ежась после сна. Все было очень странно. Он не мог вспомнить, когда и как он оказался в подсобке, учитывая, что он не выпил ни капли спиртного. Новый год, пустыня, Карпов, колодец. И все это в одном сне. Бред какой-то.
В отделе было непривычно тихо и пусто. Даже обезьянник пустовал сегодня.
Зимина заперла свой кабинет и, погрозив Дэну кулаком на прощание, ушла домой. Антошин набрал номер Сереги и долго слушал длинные гудки. Сбросив звонок, набрал Настю. Та же фигня. "Не судьба" - подумал Денис и почему-то представил Глухарева с большими собаками, которые гнались по его следу. Смешно. Остановившись напротив кабинета Карпова С. М., Дэн подергал ручку двери. Закрыто. "Ну дела..."

Калигула, Пегасик и Брыкунчик



читать дальше

Пишет  Полосатый Фредерик:

просто как-то...
Голову выше, мой мальчик, не время сейчас грустить.
В нашем деле всегда есть потери, которых не избежать.
Со временем жизнь, поверь, научит тебя простить,
Но знай, что во все времена ты должен лицо держать.

Ну же, юноша, выше нос, не время еще страдать.
Сейчас тяжело в учении - будет легко в бою.
Пусть горечь в груди засела по самую рукоять,
Всегда держи в голове: я рыцарь, и значит, я устою.

Голову выше, Эггзи, останься - меня дождись,
Я должен сейчас спешить, хоть разговора жаль...
Помни всегда о том, что хочешь ты сам вершить.
/А также о том, что ты сам есть Священный Грааль./

URL записи

Полосатому Фредерику.

Войдя утром в кабинет Карпова, Антошин так и замер на пороге.
- Фигасе... Что это, Стас?..
Начальник, судя по выражению лица, был и так на взводе, а вопрос Дениса вывел его из себя еще больше.
- Че, не видишь. Весна к нам пришла.
На столе, источая воруг себя неповторимый аромат, лежали штук двадцать огромных букетов цветов, перевязанные яркими ленточками с какими-то надписями. В основном это были розы. Такое впечатление, что опера накрыли цветочный ларек и изъяли товар, либо...
- Кто-то умер?
Карпов сделал глоток кофе, и бросив недовольный взгляд на самый большой букет из белых роз, ответил глухим голосом:
- Умрет, если узнаю, кто это сделал.
Подполковник вдруг прищурился, вглядываясь в лицо Дэна.
- А ты случайно не знаешь моего "тайного поклонника"?
Антошин смутился и покачал головой.
- Не знаю, лично я цветы только девушкам дарю.
Стас подавился кофе и закашлялся.
- Охренеть, Денис. Ты же сегодня дежурным был.
- Ну, я.
Карпов вдруг встал и подошел к нему вплотную, засунув руки в карманы пиджака.
- И ты хочешь сказать, что не знаешь, кто оставался с тобой ночью в отделе и заходил в мой кабинет?
Денис на секунду задумался и с невозмутимым лицом ответил:
- Олег был, пэпээсники приезжали, а потом я на вызов отъехал. Когда вернулся, то застал только Олега. Погоди, уборщица раньше всех приходит.
Стас ухмыльнулся и отошел от Дэна на безопасное для того расстояние.
- Ага, наверно, Мария Ивановна мне этих веников и натаскала. Кто ж еще-то, твою мать!
- Стас, а может это не просто так всё?..
Карпов резко обернулся, и хотел было высказать свое мнение на этот счет, но увидев, что Антошин с каким-то странным выражением лица рассматривает ближайший к нему пышный букет коралловых роз, промолчал.
- Значит так. Никому не слова. Ты понял? А эти... я сейчас засуну их куда-нибудь подальше, чтобы с глаз долой, а то как в оранжерее сижу.
- Угу.
Стас внимательно посмотрел на опера.
- Ты мне больше ничего не хочешь сказать, Денис?
Дэн очнулся от своих мыслей и отрицательно качнул головой.
- Нет. Я пойду?
- Иди.
Уже около двери Антошин остановился, и бросив взгляд на розы, тихо заметил:
- А они красивые.
Как выяснилось позже, букеты завезли в отдел по ошибке рано утром, когда Антошин уже сдал смену. Цветы должны были попасть в другое отделение по заказу местного руководства для какого-то праздничного мероприятия, а попали в Пятницкий прямо на стол начальнику СКМ, потому что, как объяснили организаторы, якобы все остальные кабинеты были заняты. Ближе к обеду за цветами приехали, чтобы забрать их, но при пересчете обнаружилось, что один букет куда-то пропал. Махнув рукой, два молодых лейтенантика погрузили цветы к себе в уазик и умчались, оставив на память о себе стойкое благоухание до конца рабочего дня.
А на следующий день Антошин пришел на работу и очень удивился, когда обнаружил у себя на столе букет коралловых роз. Тех самых. Осторожно взяв цветы, Денис хитро улыбнулся, вспомнив, что только вчера видел большую вазу в кабинете начальника.